Марки. Филателистическая повесть. Книга 2 - Страница 19

— Вот вам и ответ на вопрос, можно ли терактом сменить правительство, — и китаец уронил руку ладонью на стол, будто сваливая невидимого противника.

— Погодите, погодите, — принялся размышлять я. — Причём тут эсеры и нынешнее правительство?

— Притом, что политика — шахматы, а комбинации — многоходовые. Вы убираете более слабые фигуры, так сказать, фигуры второго ряда, оставляя неприкрытыми фигуры более сильные. Они без прикрытия сваливаются сами или же в результате так называемых революций. Но я вам не стану объяснять всю механику.

Я задумался, слегка ошарашенный. Логика в словах моего оппонента, несомненно, была.

— Однако же, официальная литература, — начал было я.

— Официальная историография — слепая старуха, она не видит очевидного.

— Позвольте мне записать эту фразу, — сказал я, но Чан Кай Ши нахмурился и показал жестом, что он против.

— Знаете, вы выглядите усталым. Мне кажется, я наговорил лишнего, а вам пора отдохнуть.

— Но я проник в тайну «Возрождённой России», в тайну вашего заговора.

— Думаю, что нам это уже не повредит. На старом месте мы более собираться не станем. Вы нас предупредили. За это вам спасибо. Что прикажете мне с вами теперь делать? Полагаюсь на вашу порядочность.

Мне вдруг показалось, что Чингисхану наскучило наша беседа. Он снова подошёл к окошку, что-то там рассматривал и бормотал. Потом приблизил своё лицо к моему совсем близко и, улыбнувшись, с лёгким поклоном заявил, что отпускает меня с миром.

Последовавшее за этим видение мне трудно описать, настолько оно было волшебным и чарующим. Комната в один миг наполнилась приятной музыкой, окружающие предметы поплыли перед глазами. Передо мной буквально из воздуха возникла танцовщица в широких шароварах и с бубном в руке. Танцовщица кружилась, подыгрывая себе. Причём она была матерьяльна, а не соткана из флюидов воображения. Клянусь, её лёгкая одежда пару раз коснулась моего лица!

— Что это? — невольно воскликнул я. — Откуда она?

— Фокус, — невозмутимо ответствовал китайский предводитель. В ту же секунду танцовщица пропала. Чингизхан же отпер дверь и сделал приглашающий жест. Я вышел, китаец — следом.

Первое, что я испытал, выйдя на улицу, было огромное облегчение. Свежий воздух слегка привёл меня в чувство. Размышляя об увиденном, я потерял счёт времени. Голова у меня стала тяжёлой, будто наполнилась свинцом, ноги буквально подкашивались, веки закрывались сами собою. Мне не оставалось ничего иного, как направиться в свою комнату и прилечь на тюфяк. Едва голова коснулась подушки, я провалился в глубочайший сон. Мне снились странного вида люди. У одного из них была широкая круглая физиономия, напоминавшая блюдо для фруктов. Этот негодяй грубо хватал меня за руки, пока другие завязывали мне руки и глаза. Люди Эйвазова, та самая банда с поляны окружила меня со всех сторон!

Потом наступила тишина.

Сколько продолжался мой сон, я сказать не могу. Очнулся я на земле от холода и далёкого гула. И от того, что кто-то теребил меня за плечо.

Спина ныла, земля казалась сырой и холодной. Из полумрака проступали серые стены. Пол и стены были каменными, что-то капало сверху, рядом на полу валялись грязные тюки с соломой. Сквозь узкое отверстие высоко в стене, до которого невозможно было добраться, пробивался свет. Я привстал, держась за затылок и сел на пол. Пахло плесенью и мышами.

— Где это я? — не ожидая услышать ответа, простонал я.

— В плену, — ответил мне негромкий голос. Надо мной склонился молодой человек с большим орлиным носом и умным взглядом — Раз судьба свела нас, станем держаться вместе.

— Кто вы? — выдавил я из себя полушёпотом.

Но в ответ молодой человек не произнёс ни слова.

— Тут плохое освещение, — разглядывал я незнакомца. — Вы похожи на Керенского. Или я ошибаюсь, и такой марки не существует?

Лицо моего соседа по заточению при упоминании этой фамилии дёрнулось. Но лишь слегка, он умел замечательно держаться.

— Да, вы, пожалуй, правы. Чужое платье, чемодан в руке, автомобиль и американское посольство. Любой изгнанник немного похож на Керенского, кто-то больше, кто-то меньше. Позвольте представиться, Колчак Александр Васильевич, адмирал и Верховный Правитель. России.

Только теперь я смог рассмотреть этого человека.

Он протянул мне ладонь.

— Верховный Правитель России, которой более нет.

— Алексей Максимович, — назвался я Верховному Правителю, — Более известный, как Максим Горький. Я вас разыскивал. Куда же мы попали?

— Мы в каменном мешке, в пещере, откуда нет выхода. Чан Кай Ши — предатель, — ответил на мой вопрос Верховный. Голос его звучал глухо. — Мужайтесь. Боюсь, нас приговорили к смерти. И вина за вашу гибель ляжет на меня.

Я посмотрел на Верховного Правителя.

— Сколько же вы тут сидите? — спросил я.

— Признаюсь, потерял счёт времени. Иногда оттуда сверху на верёвке спускается корзина с едой и вином, — показал на отверстие высоко в стене Колчак.

— Эйвазов! — закричал я. — Вот она, тайна корзины!

— Тайна корзины? — Колчак был в недоумении.

— А вы, значит, пошли на задание, и местные бандиты в шапках вас поймали? — не дал я опомниться Правителю.

— Вам и это известно? — растерялся Колчак, но быстро пришёл в себя.

Но даже в тюрьме адмирал умел сохранять сдержанность и спокойствие.

— Мне про вас многое известно, — произнёс я ехидно. — К тому же от вас я и сам пострадал.